Лимарев В.Н.

«О красоте огромного города Теночтитлана» - письмо Корнеса  императору Карлу 5.

от 30 октября 1520 года.

Часть6.

Монтесума в окружении придворных: трапеза во дворце, парадный выход из дворца.

Обход Монтесумы  состоит в том, что каждый день, как только рассвет, в его дворец  собирались более шести сот  сановников и вельмож – одни усаживались, другие ходили по залам  и коридорам, беседовали и проводили время, не заходя в покои государя. 

И слуги этих вельмож и люди их свиты заполняли два или три больших двора и очень широкую улицу.  И все там оставались и не уходили весь день до вечера, и всякий раз, как подавали Монтесуме еду, подавали её и вельможам, столь же изысканную, как и ему самому, а также их слугам и прочей челяди давали положенное.  Ежедневно была открыта продовольственная и винная кладовая для всех, кто хотел бы поесть и выпить. 

А кормили Монтесуму следующим образом: к нему являлось триста или четыреста  юношей  с бесчисленными блюдами, ибо всякий раз на  обед и ужин ему приносили всевозможные яства мясные и рыбные, и фрукты и зелень, все, чем богата эта земля.

А так как климат здесь холодный, то под каждым блюдом  или миской держали маленькую жаровню с углями, чтобы еда не остывала. Все кушанья ставили в большом зале, где он трапезовал, так что места свободного не оставалось, и весь этот зал был услан циновками и очень чист, а сам Монтесума сидел на небольшой, очень красивой кожаной подушке.  Пока он ел, близ него сидели пять или шесть пожилых вельмож, которых он потчевал тем, что сам ел, и рядом стоял слуга, который ему подавал  и убирал блюда и просил  утех, кто стоит подальше, подать то, что требовалось  при трапезе. И в начале и конце ужина  Монтесуме всегда подносили  воду для умывания, и полотенце, которым он один раз утирался, он больше уже не утирался, также и миски, в коих ему однажды принесли еду, больше не употреблялись, а подавались новые, ровно, как и жаровенки.

Каждый день он переодевался четыре раза, всякий  раз в новое, и больше никогда, то платье не надевал. Явившись к нему вельможи разувались при входе, а те, кого он, бывало, назначал,  чтобы  они шли перед ним, из великого почтения и уважения не смотрели ему в лицо.  И я знаю, что поступали они так  по причине благоговения, ибо некоторое вельможи упрекали наших испанцев за то, что говоря с ними, они смотрят прямо в лицо, что у индейцев почитается неуважением и бесстыдством. Когда Монтесума выходил из дворца, что случалось не часто, все сопровождающие  его и встречавшие на улице отворачивались и ни в коем случаи не смели на него глядеть, а простой люд и вовсе падал ниц и лежал, пока он не пройдет.  Впереди государя, которого несли на носилках, всегда шел вельможа с тремя тонкими длинными жезлами, думаю, это делалось, чтобы извещать, что несут самого государя. А когда ему помогали выйти из носилок, то держащий жезл указывал, куда направляется Монтесума. В обиходе его было великое множество всяких причин  и церемоний, и, чтобы описать их все, надо иметь больше времени, чем то, коим я ныне располагаю, и лучшую память, чтобы все упомнить, - думаю, ни у одного султана, ни у какого-либо другого языческого монарха из тех, о ком мы слышали, не соблюдается столько церемоний.